Настоящим чародеем музыкальной живописи был Николай Андреевич Римский-Корсаков. И великим сказочником в русской музыке.
Композитор с детства боготворил природу. Он открывал в ней очарование сказки. А когда стал музыкантом, выразил свою любовь в звуках. В его музыке зазвучала даже радуга, нарисованная звуками оркестра в опере «Млада»:
Один конец в леса вонзила»
Другим за облака ушла —
Она полнеба обхватила
И в высоте изнемогла.
Ф. Тютчев
В музыкальных картинках Римский-Корсаков воспроизводил трепет и пробуждение весны, роскошь красок осени, картины южного лета и таинственные пейзажи русской зимы. Но особенно по душе ему было море. Он любовался им не только с берега. Еще юношей, учась в Морском корпусе, он бывал в походах на Балтике. А молодым морским офицером три года провел в плавании по Атлантике и Средиземноморью. Испытал все повадки океана и впитал в себя его красоту.
Море оживет в его симфонических поэмах «Садко» и «Антар», в сюите «Шехеразада», в оркестровых картинах сказочных и былинных опер. Его море, по образному определению Асафьева, величаво плещет, взметываясь раскидистыми волнами, а через мгновение спокойно дышит, нежно и ласково колышется, как бы баюкая себя своим собственным ровным дыханием. А потом снова порыв, снова налет ветра: бурно пенясь, в яростном приливе взметываются волны, и выходят на берег тридцать три богатыря, во главе с дядькой Черномором.
Ветер на море гуляет
И кораблик подгоняет,
Он бежит себе в волнах
На раздутых парусах.
«Сказка о царе Салтане» А. Пушкина.
Сказка царе Салтане
Римский-Корсаков написал на ее основе свою, музыкальную, сказку — оперу о Салтане, его сыне царевиче Гвидоне и Царевне-Лебеди. В опере сказочно все — и сюжет, и вокальные партии, и симфонические картины. Вот где музыка поистине живописна. Или симфонические картины «Море и звезды» и «Три чуда». Слушаешь их и представляешь себе полотна Виктора Васнецова, Михаила Врубеля или рисунки Ивана Билибина. Музыкальному вступлению ко второму акту «Море и звезды» композитор предпослал эпиграф из сказки Пушкина:
Бочка по морю плывет
В синем море звезды блещут,
В синем море волны хлещут;
Туча по небу идет,
Бочка по морю плывет.
Словно горькая вдовица,
Плачет, бьется в ней царица;
И растет ребенок там
Не по дням, а по часам.
Эти строчки целиком воспроизведены в музыке. И последовательность музыкальных картин та же. Слушая «Море и звезды», будто видишь каждую деталь» нарисованную поэтом в стихах. Звучит фанфарный призыв, приглашая слушателем удвоить свое внимание. Фанфары начинают все картины
оперы. И возникает в оркестре широкая, величественная тема мерно колышущегося океана. Эта
тема точно «прокалывается» короткими аккордами челесты, и в холодноватых, «небесных» (челеста по-русски — «небесная») звуках мы слышим, нет, видим, как зажигаются звезды. Неожиданно тревожно загудели литавры, мрачно забасили фаготы и тромбоны. Идет по небу туча. Возникает новая тема в оркестре — тяжелая, неуклюжая. Она звучит на пульсирующем фоне скрипок. Так и чудится, что по волнам перекатывается тяжеленный предмет. Да это же бочка! Огромная дубовая бочка! А в ней плачет,
бьется царица: всхлипывают флейты и кларнеты, вскрикивают скрипки и гобои. А как же царевич?
«И растет ребенок там
не по дням, а по часам».
И растет ребенок там не по дням а по часам
Неужели и это рисует музыка? Да. Светлая мелодия — тема Гвидона, зародившаяся в прозрачном звучании кларнета, переходит к валторнам, звучащим более низко, мужественно. Словно ломается голос подростка, который превращается в юношу. Постепенно напряжение в оркестре спадает. Грозный рокот стихий сменяется ласковым журчанием скрипок и деревянных духовых инструментов. Наши герои спасены. Занавес поднимается, и мы видим, как из разбитой бочки на берег неизвестного острова выходит Гвидон со своей матерью царицей Милитрисой.
Столь же живописны «Три чуда». Эта музыкальная картина предваряет последнее действие оперы «Сказка о царе Салтане». Ее содержание раскрывает большой стихотворный эпиграф, в котором описываются чудеса сказочного города Леденца, где княжит царевич Гвидон.
Тут и белочка, что грызет золотые орешки и с присвисточкой поет: «Во саду ли, в огороде», и тридцать три богатыря «в чешуе, как жар горя», и несказанной красоты Царевна-Лебедь. И все эти три чуда оживают в чудесной музыке Н. Римского-Корсакова.
Белка песенки поет, и орешки все грызет
Грациозно-игривая белочка — звонкие, щелкающие звуки ксилофона, челесты, флейт и гобоев. Не забыта и «присвисточка» белочки — флейта-пикколо (маленькая флейта). И ее песенка звучит, знакомый народный мотив «Во саду ли…» Увесисто шагают под мужественный марш богатыри, выходящие из бурлящего моря, чтобы охранять столицу. Сказочно-загадочная тема Царевны-Лебеди, невесты юного Гвидона, покожа перезвон колокольчиков. И в конце симфонического антракта «Три чуда» в ослепительных и мощных звуках всего оркестра проходят перед нашим воображением картины
чудо-города Леденца.
Полет на черте Вакулы
Почти в каждом сочинении Римского-Корсакова, будь то опера или симфония, романс иди обработка народной песни, и всюду мы найдем картины, нарисованные звуками, музыкальную живопись. Взять хотя бы полет на черте кузнеца Вакулы в опере «Ночь перед рождеством». Музыка точно воспроизводит картину из повести Гоголя: «Все было светло в вышине. Воздух в легком серебряном тумане был прозрачен. Все было видно; и даже можно было заметить, как вихрем пронесся мимо их, сидя в горшке, колдун; как звезды, собравшись в кучу, играли в жмурки; как клубился в стороне облаком целый рои
духов». В музыке вы услышите и «увидите» все подробности этой фантастической картины.
Поистине музыкальным кудесником был Николай Андреевич Римский-Корсаков.